Проснешься на рассвете, бывает. Потянешься, как кот, зевнешь во весь рот… И улыбнешься солнышку. Столько радости, что нежиться в лучах не хочется.
Встанешь с нагретой простыни, распахнешь окно, вдохнешь глубоко раз, два… Так, чтобы голова кругом пошла, так, чтобы опьянеть. И поймешь, что счастлив.
Раньше, когда был ребенком, радовался таким моментам чаще. Все мы были детьми с содранными коленками, обгоревшими носами. И у каждого есть хотя бы парочка шрамов – приветов из прошлого.
Стоя у окна с занавеской – парусом, я посмотрел на свой "привет". Он всегда напоминает мне о человеке, которого искренне люблю.
_
Моего лучшего друга звали Васькой. Первого друга. Мы с ним познакомились… Нет, не в песочнице и не в детском саду. Мы с ним познакомились в продуктовом магазине.
Раньше все магазины были маленькими, пять на пять метров. Эдакие встроенные ларечки в дома. А тут открылся большой, в котором было все и сразу.
В тот день мама взяла меня с собой, я даже подпрыгивал от нетерпения. Любознательностью всегда отличался, говорила бабушка, царство ей небесное. Хорошо помню, как крепко мама держала мою руку, как люди ходили туда – сюда с почти что пустыми сумками, обсуждая то да се. Чаще, предметом для разговоров были посторонние люди. Но я не вслушивался. Только мамина рука имела значение.
А потом мне в глаза бросилась бледная, выцветшая вывеска, одинокий шар над дверью… И ревущий мальчишка: глаза красные, нос – помидор, волосы срезаны почти что на нет, только светлая челочка на лоб падает... Нильс* во плоти.
Я важно подошел и протянул ему конфету из кармана, чуть подтаявшую, но все еще вкусную – в этом не сомневался. Он затих, посмотрел на меня зелеными глазами, съел лакомство и стал размазывать шоколад из уголков губ по всему лицу, перемешивая его с не подсохшими слезами.
Оказалось, что Васька потерял маму. Моя заохала, достала платок, стала стирать разводы с Васькиного лица, а он вел себя как мужчина: пыхтел и терпел. В результате, нос и щеки у него покраснели еще больше.
Я часто думал, почему он успокоился сразу же, да не кричал, что к нему пристают незнакомые. Не в конфете было дело, это уж точно. Спрашивал Ваську, но он тихо посмеивался, смотря на небо. Молчал.
Его мама нашлась быстро: она стояла со знакомыми, обсуждая чью-то новую юбку. Васька дулся на нее минут пять, а потом протянул мне руку. Представляю, как смешно смотрелось со стороны: карапузы лет пяти, ведущие себя, как пятидесятилетние мужчины с кожаными портфелями.
После этого мы встречались почти каждый день во дворе, гоняя мяч, пытались залезть на дерево. Мы дергали девчонок за косички, ловили бродячую кошку, чтобы погладить, кормили ее тем, что могли утащить из дома.
Свой шрам на руке я получил, упав с велосипеда. Тогда нам было лет по восемь.
_
У Васьки сейчас такие же глаза. Летние глаза. Травяные.
Я знаю, что мой лучший друг, первый друг всегда рядом, особенно летом.
Вась, как ты там, на корабле?..
http://www.proza.ru/2013/02/27/587